У меня есть сестра, она на четырнадцать лет старше меня. Во время перестройки ей было уже за двадцать, и она была позором нашей семьи – ну, вы понимаете, о чем я… Но все-таки ей удалось окрутить одного бывшего прораба и выскочить за него замуж. Он тогда как-то ухитрился оттяпать – ну, приватизировать, завод по производству железобетонных конструкций и небольшую автобазу. Не один, конечно, с приятелями. Но у них почему-то скоро произошли всякие несчастья – одного сбила машина, другой утонул на рыбалке, третий в бане выпил лишнего – в общем, не прошло и трех лет, а сестра уже была женой очень богатого человека, как говорится, «владельца заводов, домов, пароходов». Муж сестры построил для семьи дом, похожий на замок, с множеством комнат и слуг – в деревне, которая теперь является символом богатства и престижа. Выйдя замуж, моя сестра мгновенно из проститутки превратилась в строгую матрону, а мужу родила сына-наследника. Она теперь даже просмотр фильмов по телевизору считала смертным грехом. Сына назвала Эдуардом и воспитывала, как наследного принца. Ну, и из меня взялась воспитать Принцессу на горошине. Отправила в Швейцарию, в закрытую монастырскую школу. Да-да, есть еще там такие, и не собираются закрываться. Там я и жила с девяти лет до восемнадцати, приезжая домой только раз в год, на две недели. И, кстати, жила я теперь у сестры, а не у родителей – она так решила. Что ж, кто платит деньги – тот и заказывает музыку. После школы меня отправили учиться в Англию, в университет. Там меня тоже пасли – поселили на квартире строгой дамы, которой было, наверное, уже лет двести. Ее сестра выбирала по тому же принципу, что и школу. Так что, я была все время под строжайшим контролем. Хотя вы же понимаете, воду в решете не удержишь… И с помощью английских студентов я все равно приобрела тот опыт, от которого меня так оберегала сестра… не скажу, что я испытала море наслаждения – ну, да для девушки это нормально. Они поздно просыпаются для секса. Зато технику освоила превосходно! Потом началась работа в институте, где я изучала старинные книги… Там глаз положить не на кого было. В общем, сестра добилась того, чего хотела – жизнь я вела безгрешную и невыносимо скучную. За то время, что я была в отъезде, племянник подрос и стал высоким, красивым четырнадцатилетним мальчиком, с огромными серыми глазами, длинными, до плеч, ухоженными русыми волосами и изящным в каждом движении. Дома его обучали частные учителя музыке, живописи, поэзии и каратэ. В школу он ходил, вернее ездил на автомобиле с водителем и охранниками, в элитную, где в классе было восемь учеников. С посторонними людьми он никогда не контактировал – прямо, как я в монастырской школе. Тетя с племянником встречались редко, и поэтому мы были почти чужие люди друг для друга. Несмотря на то, что мальчик рос практически в изоляции от окружающего мира, он сформировался в умного, не по годам сообразительного подростка, который больше молчал, чем говорил – но все наблюдал и запоминал…
Тетя с племянником встречались редко, и поэтому мы были почти чужие люди друг для друга.
Как-то в начале лета, после обеда, когда солнце жарило вовсю, и люди расползлись кто куда в поисках прохлады, я сидела на балконе своей комнаты в шезлонге и читала книгу. Было скучно, жарко, тихо. Жужжали пчелы. Из сада поднимался душный запах цветов. Я задремала. Начала просыпаться я от того, что почувствовала, что мне кто-то целует ноги… Не в силах открыть глаза, не осознавая реальности, я отдалась тому чувству сладкой истомы, которое порождали эти сладкие поцелуи и нежные касания рук, скользящие все выше и выше по моим ногам… И вот нежные руки ласково стали раздвигать мне ноги… Поцелуи скользили к тому месту, где все было уже горячо и влажно, тонкие пальцы осторожно стали отодвигать в сторону кружевные трусики, намокшие от того, что вытекало из покрытой густыми волосками расщелины… Из моего горла начало подниматься тихое ворчание, с которым я не могла совладеть. Такого блаженства я еще никогда не испытывала, даже тогда, когда занималась сексом с самым искусным английским любовником. Я протянула руки вниз, и они наткнулись на длинные, слегка влажные волосы… Я дернулась и открыла глаза… Ужас! Мой племянник, скромный и молчаливый мальчик, смотрел мне в глаза, одна его рука оттягивала в сторону мои трусики, а ладонь другой была уже наполовину в моем влагалище… Я отпрянула, насколько смогла, оглянулась и испуганно зашипела на племянника: - Ты что делаешь? Кто-нибудь увидит! Эдик той рукой, что держала трусики, провел по моему животу вверх, и, остановившись на левой груди, тихо сказал: - Никто не увидит… Родители в Москву уехали, на вернисаж, а слуги – в бассейн, пока хозяев нет… Никто не увидит… И он припал губами к моей груди прямо через тонкое шифоновое платье и кружевной бюстгальтер. Меня обварило жаром. Я никогда не была так возбуждена и почти потеряла контроль над собой. Тело мое начало мелко трястись, как от холода… Из последних сил я пролепетала: - Нельзя, уйди, это грех!.., - пытаясь оттолкнуть племянника ослабевшими руками, - ты же мой племянник! Мальчик поднял лицо ко мне и сказал с каверзной улыбкой: - Но ведь тетя хочет секса? Боже, откуда этот ребенок все это знает, где он этому научился! Эдик вскочил на ноги и притянул меня к себе, внезапно оказавшись одного со мной роста. Я и не знала, что он так вырос… Его руки оказались неожиданно сильными, как у мужчины. Видимо, карате помогло… Племянник прижал меня к себе и его глаза оказались прямо напротив моих глаз. Я начала тонуть в этих глазах, из последних сил стараясь удержаться в рамках приличий. Жарко дохнув мне в лицо, мальчик сказал: - Кто сказал, что секс с тетей больший грех, чем секс с грязной проституткой, которая, возможно, чем-то заразит маленького мальчика? – и он хитро улыбнулся, проведя языком по моим губам. Мои ноги начали подкашиваться… - Пойдем на кровать… - он повлек меня вглубь комнаты, и я пошла за ним, не в силах больше сопротивляться тому, что уже полностью овладело мной. Больше я ни о чем не думала. Подойдя к кровати, я сорвала с себя платье, а Эдик в это время поднял вверх мой бюстгальтер и взял мои потяжелевшие груди в ладони, ритмично их сжимая и отпуская. Я уже ничего не соображала. Схватила племянника и впилась в его губы страстным поцелуем, словно хотела проглотить его целиком. Он ответил на мой поцелуй так же страстно, и мы повалились на кровать. В ушах моих появился звон, и я потеряла связь с действительностью… Я стала животным. Диким, бесстыдным животным, смысл жизни для которого заключался только в одном – в сексуальном наслаждении. Я с такой яростью срывала одежду с Эдика, что слышался треск ткани, но меня это ничуть не заботило. Племянник, как мог, помогал мне, впрочем – это не спасло его одежду. Я, скинув последние обрывки белья с себя, села верхом на племянника и начала его неистово целовать, проникая языком в самые дальние уголки его рта. Он тоже стонал от страсти. Потом я привстала и сдернула с него трусы. Его член тоже оказался больше, чем я ожидала. Он вставал сияющим столбом из густых темных волос, которые изумительно пахли… Я с наслаждением втягивала в себя волнующий запах, и наконец, не выдержав, начала быстро и страстно облизывать его член. Эдик вздрогнул, его руки метнулись к промежности и замерли. Из его губ вырвался мучительный стон. Я в испуге подняла голову – но он напряженно зашептал, чуть приподняв колени: - Только не останавливайся! Не останавливайся… Я продолжила, и мальчик тихо постанывал, закрыв глаза. Но долго я не могла так продолжать. Я взяла в рот его твердую плоть и стала облизывать языком головку.
