Моя мама работала проводницей, сначала на почтовых поездах, а потом на поездах дальнего следования. Пока я был совсем маленьким, я колесил вместе с ней, а когда стал постарше и пошёл в школу, она перестала меня брать с собой. Я на это время оставался под присмотром бабушки. Зато летом я снова катался с мамой, проводя на колёсах почти все каникулы. Наверное, именно это и определило в дальнейшем выбор профессии, мне не хотелось никем быть кроме проводника. Мама сначала сопротивлялась моему выбору, говорила, что это очень тяжело, что мне будет трудно завести семью с такой работой и другое в том же духе. Но после того как я сказал, что это временно, что я хочу стать в будущем машинистом, она успокоилась. Что поделаешь, пришлось соврать. После того как я окончил курсы проводников, мама договорилась, чтобы мы ездили в паре в одном вагоне. Честно говоря, я был не в восторге от этой идеи, мне хотелось самостоятельности и независимости, но спорить я тогда не стал. Первая наша поездка оказалась продолжительной. Маршрут «Новосибирск – Адлер», 4 дня туда и столько же обратно. Мы обслуживали вагон «св», так что поездка проходила спокойно и легко. Вечерами, в длинных перегонах между станциями, мы сидели в нашем служебном купе, пили чай и болтали. В третий вечер мама предложила отметить начало моей работы и выставила на стол заранее припасённую бутылку коньяку. До утра было несколько незначительных остановок, где мы стояли не больше десяти минут, так что мы с удовольствием общались. Я никогда не спрашивал у мамы, почему она разошлась с отцом и почему так ни с кем и не устроила свою жизнь, но в тот момент я интуитивно понял, она хотела всё решать сама, ни на кого не надеясь. Где-то к середине ночи мама охмелела, да и я, признаюсь, тоже. От выпитого коньяка стало жарко, и мама сняла с себя форменный пиджак, оставшись в белой рубашке и коротком бордовом галстуке. Мама залезла с ногами на койку и поджала колени к груди. При этом её юбка естественным образом поднялась выше, оголив бёдра и небольшую часть белых трусиков. В сущности, ничего особенного не произошло, но что-то в этот момент во мне случилось. Я не могу передать свои ощущения, но именно тогда я почувствовал к матери нечто большее, чем сыновья любовь. Мне это было удивительно, потому что у меня никогда не возникали подобные мысли, но в тот момент мне захотелось прижаться к ней, поцеловать, приласкать и обладать ею. Я попытался прогнать эти мысли прочь, но не мог даже оторвать от неё взгляд. Сердце бешено колотилось, готовое выскочить из груди, в висках стучало, а губы пересохли. Я налил ещё коньяк и, не предлагая маме, выпил один, залпом. Мама подняла на меня затуманенный взгляд и, улыбнувшись, спросила: Спать не хочешь? Пока нет, – ответил я, с трудом сглатывая слюну. А я чего-то устала. Ложись, поспи. Сделай мне массаж, – попросила мама, начиная раздеваться. – Ты не будешь против? И дверь закрой на замок, а то ещё принесёт кого неладная. Я закрыл дверь и повернулся обратно, смотря, как мама снимает юбку, оставаясь в трусах и лифчике. Перед тем как лечь на койку, она допила коньяк из своего стакана и распустила волосы. Я готова, – сказала она, удобно устраиваясь на постели.
Я отметил про себя, что мама для своих пятидесяти трёх лет выглядит очень даже неплохо. Несмотря на присутствие лишнего веса, тело её оставалось весьма крепким и привлекательным, даже накопившийся с боков жирок и небольшой животик её не портили. Она лежала на спине, положив руки под голову. Крепкая спина плавно переходила в широкий, красиво выступающий зад, плотно обтянутый тканью трусов. Немного полноватые бёдра с гладкой кожей приятно контрастировали с голубым цветом простыни. Я ужасно хотел до неё дотронуться, но не мог тронуться с места, в дополнение ко всему у меня дико тряслись руки, так что я не мог унять дрожь. Наконец, я выдохнул и решительно подошёл. Склонившись над мамой, я нежно погладил её по волосам. Затем перешёл к плечам и стал гладить спину. Постепенно опускаясь ниже, я погладил её поясницу и остановился на бёдрах, долго массируя их. Потом снова отправился вверх, задержавшись в месте между лопатками. Мама спокойно лежала, явно получая удовольствие. После этого я перешёл к её ногам, поглаживая каждую из них по отдельности, не переставая удивляться гладкости её кожи и в то же время упругости. Закончив, я попросил маму перевернуться на спину. Медленно поворачиваясь, она выполнила мою просьбу. Она лежала, согнув ноги в коленях и закинув руки за голову, пока я поглаживал её бока и живот. Взгляд мой был прикован к её выпирающему лобку, обтянутому трусами, через ткань которых пробивались короткие чёрные волоски. Опускаясь ниже, я дошёл до ног и, немного разведя их в стороны, начал гладить мамины бёдра, то и дело, как бы случайно дотрагиваясь до промежности или лобка. Мама молчала и не замечала этого, или просто делала вид, что не замечает. А коньячок ещё остался? – неожиданно спросила она. Немного, – ответил я, всматриваясь в затемнённую бутылку. Налей мне, пожалуйста, – попросила она, поднимаясь. Я налил и поднёс ей стакан. Мама сидела на койке скрестив по-турецки ноги, отчего её лобок выпирал ещё сильнее, а кучерявые волоски выбивались из-под трусов. Когда у нас следующая станция? – поинтересовалась мама. Я взглянул на часы и ответил: Почти через три часа, в 5. 48. Ну и хорошо. После этого она выпила коньяк и накинула на себя халат. «Неужели всё?» – пронеслось у меня в голове. Я в туалет, – сказала мама, и вышла из купе. Её не было минут десять, а когда она вернулась, то разделась и снова легла в постель. Сделай ещё, если ты не устал, – попросила она. Конечно, – согласился я и обрадовался. Теперь я сразу начал массировать мамины ноги и заметил, что от неё пахнет мылом, не от лица или рук, а оттуда, прямо от промежности, да и трусы её были немного влажными. Неожиданно мне в голову пришла идея, и я решил попробовать её осуществить. Мам, – начал я, – а ты знаешь, не помню, правда у кого, но есть массаж, при котором тело покусывают. Говорят, очень расслабляет. Не хочешь попробовать? Не смущай меня, – сказала она, после недолгой паузы. А что здесь такого? Просто массаж. Ну, конечно. Ты что же, станешь дотрагиваться до меня губами? А что? Ничего. Просто мне кажется, маме такой массаж не делают. Как хочешь. Ну, хорошо, ладно. В конце концов, действительно, что здесь такого? Ты же не посторонний человек. Тогда ложись на живот. Мама послушно выполнила мою просьбу, а я начал нежно покусывать её тело, одновременно поглаживая его руками. Я чувствовал, что мама лежит, затаив дыхание, а не спит, но на всякий случай спросил: Ты не заснула? Нет, – коротко ответила она. Я видел, как её тело покрывается гусиной кожей, и решил действовать более решительно. Я поднялся и снял с себя рубашку, чтобы она чувствовала близость и моего полуобнажённого тела. Потом, сказав, что мне мешает поясок её лифчика, я расстегнул его, не встретив никакого сопротивления со стороны мамы. Я продолжал покусывать и гладить её тело, опускаясь ниже. Потом я попросил её повернуться на спину, и она это сделала, придерживая руками расстёгнутый лифчик. При этом она случайно задела локтём мой стоящий член, который уже не сдерживали даже брюки. Я помог ей удобно лечь и продолжил массаж. Воспользовавшись тем, что мама уже не держала руками лифчик, я сделал так, что как бы случайно задев его, сбросил на пол. Мама спохватилась, но было уже поздно – я увидел возбуждённо напряжённые соски её грудей. Она попробовала прикрыться рукой, но я настойчиво не позволил ей этого сделать. Мама покорно опустила руку, и тут я понял, что мне не требуется спрашивать разрешения, она уступит мне. Наверняка, ей самой это нравиться, нравиться, когда её не спрашивают ни о чём. Она часто и прерывисто дышала, а я опустил руку на её лобок и стал его поглаживать, покусывая при этом её твёрдые соски. Я чувствовал под трусами мамы горячую влажную плоть, которую с удовольствием мял своей ладонью. Потом я медленно стянул с неё трусы, оставив их спущенными на середине её бёдер, и стал опускаться ниже, целуя и покусывая её мягкий живот. Почти дойдя до лобка, я остановился и начал снимать с себя брюки.
