- А я свои только прохожу… - в тон ему, встав на цыпочки и повернувшись к нему попкой, интригующе пропела Алёнка, доставая из кухонного шкафа фужеры. – К тому же, чтобы быть интересным школьницам, не обязательно обсуждать с ними уроки! - и поставив их на стол, она, загадочно улыбнувшись, неожиданно придвинулась к нему вместе со стулом, забрасывая при этом ногу на ногу. Да так лихо, что нежданному гостю вдруг стали видны её белые трусики под залихватски короткой джинсовой, тинейджерской юбчонкой. - Да нет! Просто за это, говорят, и посадить могут! – прекрасно понимая к чему, она клонит, настороженно ответил любовник ее мамы. - Верно! Но это в том случае, если об этом узнают… - томно продолжала она. - А если нет? И потянувшись за вином, она заманчиво развела ноги в стороны, между которых ему вновь стала видна вся узенькая полосочка трусиков, туго обтягивающая её девичью письку. - Ты что, Алён? – не на шутку испугался он. – Если твоя мама узнает, она нас обоих убьёт! - Не бойтесь дядя Олег, не убьёт! Ей и так достаётся куда больше, чем мне – невозмутимо наполняя бокалы, прошептала она. - Вы думаете, что ей жалко будет, если я с вами.. ну это? - Да ты что, совсем уже?! Ты же девочка ещё! – меняясь в лице и наблюдая за ее действиями, срывающимся голосом пробормотал он. - А вот и не угадали! Я уже два года как не девочка! – рассмеявшись и искренне удивляясь его неосведомленности, заявила она, доставая из открытой коробки конфету и манерно надкусывая ее. - Мы с Ленькой из "8-Б" уже давно спим вместе. Просто он мне не очень, маленький, и не опытный ещё…- продолжала откровенничать она, запивая шоколадную горечь из бокала. - Так ты, значит, решила, найти себе постарше? – иронично поинтересовался гость, еще не до конца веря тому, что та уже действительно вкусила сладость запретного плода. - Ну да! Теперь мне хочется попробовать чего-нибудь по круче… - мечтательно произнося эти слова, девица вновь пригубила янтарное вино, закатывая при этом свои зеленые глазки, и решив окончательно добить мамкиного хахаля, вопросительно продолжила: - Вы что думаете, у вас на меня не встанет? А хотите, я вам её покажу? И не дав ему опомнится, она, поднявшись с табурета проворно сдёрнула с себя трусы вместе с юбкой, и, встав в заносчивую позу, жеманно отбросила их в сторону своей загорелой ручкой. - Эй, красавица, ты чего? - схватив от волнения, полный фужер, он опустошил его в один присест, совсем теряя, вместе с пьянящей жидкостью, голову и испуганно косясь на бесстыже выставленную под ярко бордовой футболочкой, белесую Аленкину пиздюшку. А та, как будто стоя в витрине шикарного магазина, не стесняясь, продолжала показывать ему всю себя: мол, смотри, я почти такая же, как и она! Вон и животик, и талия с точеными бедрами не хуже чем у нее. И даже волосики на лобке такие же густые и светленькие, как у моей блядской мамочки! Одно лишь осознание того, что перед ним стоит юная обнаженная семиклассница, вмиг задрало член друга семьи так, что его брюки моментально оттопорщились в известном всем месте. - Ну вот, а вы не верили! – пропела она, увидев какой эффект произвела ее смелость и почуяв его растерянность тут же голодной самкой вплотную приблизилась к нему, положив свою ладошку на «любимое мамкино место» и нагнувшись к его лицу засмеялась: - Я же вам говорила! – продолжая упираться обеими ручками ему в пах. - И что ты предлагаешь? - утопая в ее полыхающих страстью глазах и похотливой улыбке, покорно вздохнул он, принимая правила ее игры и отбрасывая все свои сомнения, понимая по Аленкиному настрою, что никто и никогда не узнает о том, что сейчас произойдет. - Я хочу вас, и прямо сейчас… - шла напролом, Королькова младшая, проводя пятерней от его расстегнутой вверху рубахи до стальной застежки ремня и выпрямляясь, потянула его за собой. - Пойдёмте, ко мне, дядя Олег… - Только, чур, я сверху! Я так больше люблю! Обалдевая от такой заявы и приказного тона, он как сомнамбула поплелся за ней, впервые входя в её детскую спальню. Постель, посреди комнаты, была не застелена, видимо, ещё с утра. Не отходя от него ни на шаг, Алёнушка стянула с себя мешавший ей нехитрый верх и точно так же проворно принялась за наряд гостя, через пару минут раздев своего взрослого любовника, как и себя, донага.
- И давно ты принимаешь здесь гостей? – пытаясь вернуть себе инициативу, вдруг спросил он, стоя вместе с ней около кровати. - А что? - насторожившись, прошипела она. - Какая вам разница? - Да ничего! Не боишься, что нас засекут? – отстаивая свое право хозяина и самца, ответил он, шлепая ее по заду. - О, наконец-то… Я вижу тебя разъяренным, мой господин! – не моргнув и глазом, она Ларкиным возгласом снова ошарашила его. Ведь это была любимая фраза ее мамочки перед каждым их бурным началом… - Вон оно что! Так ты, значит, подглядываешь за нами? – удивился он, сжимая тисками обеих сильных рук ее спелые ягодицы. - А что мне было делать, по-твоему? Сидеть и зубрить уроки, пока вы тут трахаетесь? - смело, перейдя на «ты», возмущенно парировала она, и как мартышка, повиснув на нем. Запрыгнув на него и крепко обхватив широко раздвинутыми ногами, малолетняя шлюшка со всего размаху уселась прохладной попкой на его перпендикуляр, с жадностью впиваясь в его губы умелым страстным засосом, словно ставя точку в этом бесконечном споре. Буквально на секунду оторвавшись и встретившись с его взглядом, она видимо рассчитывала прочесть в нем желанное одобрение и указание. Но он по-прежнему улыбался своей загадочной улыбкой, значение которой ей не удавалось распознать. И тогда словно принимая вызов, она, как и ее мать, сдалась. - Ну что ты как неживой. Возьми же меня! – просяще разглядывая гостя, пробубнила она. - Как, сразу так? А поласкать, полизать, подготовить тебя? - Тю, к чему эти глупости? Зачем меня готовить? Я как пионерка - всегда готова! Мне бы лишь было что себе "туда" воткнуть! Иногда мне достаточно даже фломастера, чтобы кончить - слезая с него, она присела у его ног, держа на весу его тяжелое хозяйство. - Только, чур, не вынимать, пока я не скажу! С Лёшкой я иногда по несколько раз кончаю, пока он там чикается! Напряженно прислушиваясь к ее разговору и ласкам, член Анатольевича уже торчал внизу как праздничный флагшток. Подобно тому Гумберту из романа Набокова, он расслабленно сел на кровать и смиренно лёг на спину, а Алёнка, как Лолита, расположилась над ним, плавно раздвигая свои стройные девичьи ножки, и сопя, прилежно нацеливала себе в промежность его раскаленное, с багровым наконечником, копье. - Стой Алён, подожди! - вдруг спохватился он. - У тебя презервативы есть? - А это тебе еще зачем? Кто ими сейчас пользуется? – задумчиво держа одной рукой его палицу, возразила она, видимо окончательно перейдя к нему на «ты». – Олег Анатольевич, разве ты мою мамочку с презиками имеешь? - и, припав остроносыми сисечками к его волосатой груди, девчона убедительно заверила: - Тебе бы уже пора знать - я же её талантливая ученица! Не бойся мой повелитель, вчера только месячные закончились. И подведя этим успокоительным резюме, итог их бесконечным спорам, она опустилась вниз. Но член входил в заждавшуюся писю Алёнушки очень туго и не смотря на энтузиазм ее хозяйки, она была видимо еще охвачена девичьим испугом, вследствие чего тот был плотно обхвачен ею со всех сторон, вточь как сладкий «чупа чупс» в жадных ребячьих ртах. - Хорошо-то как! – с наслаждением прошептала юная Лолиточка, задрав румяное личико и начала понемногу равномерно подниматься и опускаться на его напряженном члене. В какой то момент ему даже показалось, что все ее тело вдруг стало каким-то вялым и безжизненным, лишь пассивно поддаваясь ему. Но некоторое время спустя, она, уже не сдерживая себя, вдруг резко ускорилась, и на ее ресницах проступили слезы предвкушения, вслед за которыми наконец наступила та самая долгожданная сладкая минута. Вцепившись в его плечи, крепкими коготочками, Аленка, вовсю наслаждалась своим бурным экстазом, после чего сдалась, и с рычащим стоном легла Анатольевичу на грудь. По жарким спазмам в ее лоне и потекшим в его пах влажным потокам, мужчине понял, что она благополучно кончила. Повалившись вместе с ней набок, он в благодарность гладил ее по оголенным бугоркам груди, целовал и мял нежные, приплюснутые розовые сосочки, кончиками пальцев вытягивая их наружу. Она судорожно затихла, прислушиваясь к своим ощущениям, молча ожидая, что будет дальше. Немного отдохнув, её жадная щелочка вновь запрыгнула на сладострастный мокрый хоботок мамкиного любовника, и всё началось сначала. Через некоторое время она снова кончила. И так почти три продолжительных раза. Ее тело пронизывало живым электричеством, которым ее заряжали прекрасные, нежные руки любимого, теперь только ею, мужчины. Сознание Аленушки куда-то летело, кружилась голова, и вся она была такая сладкая, возбужденная, и не было для нее на свете ничего кроме его плоти и ее волшебного тела, упоенного нескончаемыми и ласковыми прикосновениями, посреди которых, из стороны в сторону, плясал их огненный клубок. И как в награду за всю эту любовь, вдруг резкий толчок изнутри оглушил ее прямо во все лоно, даже не дав ей вздохнуть. По ней мощно и жарко пробежала дрожь, и ей стало так хорошо в этот последний экстаз, такой чудесный и долгий. Очнувшись и открыв глаза, она нехотя отпустила его по-прежнему твердый ствол и с удивлением нетерпеливо дернула за руку: - Ты, что? До сих пор не кончил? – прильнув к нему, переживательно пролепетала она, наконец-то вернувшись к действительности. Может, я тебе не нравлюсь?
