Ира ушла, оставив меня в одиночестве. Наверное, единственной мыслью, что должна царить в моей голове, должно быть «блин, и что дальше- то?!» (потому что «куда я попал», «ну я дебил», «зашибись она бешенная» пропали за неактуальностью). Но вместо этого я погрузился в более занудные размышления. Действительно, я надеялся приехать, оторваться как следует с соскучившейся по мужской ласке красотке в возрасте. Собственно, все мои немногочисленные, к сожалению, приключения со столь желаемыми мной женщинами 28- 45 лет, следящими за собой и выглядевшими порой притягательнее некоторых сверстниц, на которых иногда без слез не взглянешь, сводились лишь к тому, что мы, отдавшись страсти на один день или в редкие встречи, разбегались и больше не встречались. Видимо, некто, следящий за нами сверху, решил, что пора бы мне расплатиться за столь легкомысленное поведение. Желая устроиться поудобнее, слишком сильно задергал руками, заставив наручники биться по батарее. Ответ фурии не заставил себя ждать. «Я сказала, не шуметь», - заорала она таким голосом, что о моем положении узнали не только соседи, но и весь район. Ворча под нос, она принялась что- то выискивать в ящике. Мне это не понравилось, учитывая, что <название> так и остался валяться рядом со мной. Это что- то так ударило по мне, что никакой силы воли не хватило, чтобы сдержать крик. Я согнулся, защищая живот и лицо, удары хлыстом посыпались по моей спине. «Я сказала, сидеть тихо», «Ты будешь меня слушаться», - и тому подобные фразы слетали с ее губ во время казни. Спустя минуту я серьезно задумался, что у Иры совсем не все дома. Вскоре после этого она успокоилась и, бросив хлыст, быстро вышла из комнаты. Спина горела так, что я боялся разгибаться. Вздрогнул, когда она вернулась и приблизилась. Несмотря на жуткую боль, все же различил добавившееся жжение. - Немного перестаралась, - виновато созналась она, смазывая мне открывшиеся царапины. - Ну ничего, мы все друг у друга учимся. Не бойся, я не стану ломать такую хорошую игрушку: она мне очень нравится. Последняя фраза, в сочетании с тем, что она взъерошила мне волосы напоследок, прозвучала так мило, что я едва не прослезился. Она ушла и вопрос «что делать» поднялся вновь. Шуметь, чтобы вызвали полицию, имея в распоряжении лишь наручники, да ноги дело провальное, учитывая ее реакцию на это. Можно, конечно, врезать ей ногой по челюсти — учитывая тренировки, это ее вырубит моментально, но дальше что? Определенно такой подход не сработал бы. Былое возбуждение пропало напрочь, и будущее было столь туманно, что я совершенно растерялся, но жажда как- либо облегчить свою судьбу была очень мучительной. В конце концов она действительно могла оказаться какой- то ненормальной. Но оставлю эти рассуждения, ведь в таком случае я бы вряд ли решил поделиться переживаниями таким образом. Говорят, когда все органы чувств перекрыты, с помощью определенных приспособлений, человек начинает медленно сходить с ума, мучаемый галлюцинациями. У меня отобрали по сути лишь зрение, но это не помешало слегка «поплыть», по крайней мере, в отношении времени — точно.
Сидеть на одном месте невозможно, а сдвинуться так, чтобы не звякнуть наручниками — нереально. Прозвучал лишь легкий «дзинь», и фурия явилась вновь. «Уже лучше, но ты все равно не слушаешься», - печально протянула она. Я ожидал, что она снова возьмется за хлыст, но Ира решила быть мягче. Мне пришлось выпрямиться, чтобы не подставлять травмированную спину. - Молодец, уже понимаешь, что наказание неминуемо, - довольно проворковала она. - Говорят, что СМ- отношения должны удовлетворять обоим партнерам. Чтобы всем было хорошо. Я хочу, чтобы у нас не было разногласий, поэтому сразу все расставлю по полкам. Хорошо будет только мне. А тебе будет хорошо от осознания этого факта, не иначе. У нас тут не сессия, а воспитательная работа. Очень важно, чтобы ты это понимал. Она стала наносить удары лениво, словно из обыденности. - Люди разные, не у всех интересы совпадают, а самое паршивое, что не все это понимают. Я сначала искала другие пути закрыть свои душевные раны, сперва простые сессии, но мне это не подошло. Все считают, что если ты женщина — ты хочешь трахаться, если ты ищешь секс — анальный и оральный, а так же окончание на лицо вообще обязательны. Если говорят «госпожа» - это означает принудительный кунилингус, футфетиш или страпон, забывая, что это лишь благодарности Госпожи, а не основная часть сессии. Один почему- то решил, что подчинение включает в себя обязательное переодевание в женскую одежду. Представь себе: волосатый мужик сорока лет с животом, в женском? Кинул мне фото в чулках, меня чуть не вырвало. Мерзость. А вот насчет тебя подумаю. Ты такой гладенький, подтянутый. Посмотрим, как можно с тобой поиграть.
Похоже, она целый день решила быть дома — суббота же. Ей нравилось оставлять меня одного надолго, чтобы потом явиться и наказать за то, чего не сделать невозможно. Я понимал, зачем она это делает. Долгое пребывание в состоянии амебы — чтобы я научился ценить ее внимание. Наказание в нарушение приказов — поучение. Ставить невыполнимые задачи — чтобы я смирился с неизбежностью. Черт возьми, я уже начал вливаться в этот жуткий процесс обучения. - Мое внимание — награда, мое прикосновение — награда, - вдавливала она в меня во время очередного наказания. - Забудь про все, что не имеет отношения ко мне, у тебя теперь нет иного удела, кроме этого. Ты же сам этого хотел. Кондиционер позволял существовать более- менее сносно, но коротать время было весьма скучно. Единственным развлечением было привлечение ее внимания, чем я иногда и пользовался, когда становилось совсем невыносимо. В конце концов я перестал закрываться, полностью отдавшись на ее милость. - Ты быстро учишься, - радостно заметила она. - Это нельзя оставить без внимания. Она снова уселась на стул, ее ножки опять прильнули к моему лицу. Она решила немного рассказать о себе, в больших подробностях, чем она упоминала в письме. Ее ножки массировали мое лицо и грудь, она хотела, чтобы я побыстрее привык к их запаху и воспринимал его с наслаждением. Очень и очень подготовленная женщина. Распаковывать меня она пока не хотела. Единственным взаимодействием было лишь наказание или награда прикосновением ножками. Надо было что- то делать. Я надолго замер, стараясь не издавать вообще никаких звуков. Вместо этого погрузился в фантазии, что бы я с ней сделал, коль получилось освободиться. Как ни старался, все мысли о мести, об изнасиловании ее меркли, едва я думал о том, как она начинает заниматься моим воспитанием более досконально. Мне нравилась мысль о том, что я привязываю ее к кровати и в отместку трахаю всю ночь, но ее перебивала идея о том, что она прижимает мою голову к своей киске и заставляет вылизывать ее час за часом, заливая меня своими соками, которые вскоре должны были стать для меня сладчайшим нектаром. Ее такое мое тихое поведение удивило: Ира зашла проведать меня — мало ли уже помер. Заслышав это, я встал на колени и выгнулся, чтобы было видно мой вставший член. Моя хозяйка подошла и снова уселась на стул, размышляя, что со мной делать. Вскоре ее ножки снова заскользили по моему телу, иногда прикасаясь к члену. - Хорошая игрушка, - довольно прошептала она. - Такой сладкий ты у меня. Трахаться хочешь, да? С одной стороны тебя надо наказать за такие мысли, а с другой… мне так нравится, что ты столь сильно хочешь меня. Ты должен меня хотеть. Я же теперь все для тебя. Бить я тебя не буду, но немного поиграю. Я не смог сложить впечатления о том, что случилось дальше. Она то надрачивала член ножками, то легко била его, но снова принималась ласкать. Это было довольно странно, но приятно. Наигравшись, она снова оставила меня в одиночестве. Идеи о том, как бы снова привлечь ее внимание, при этом не получив по шее, отчаянно меня избегали.
